1 июля 1942 года оставшимся в городе евреям – около 820 мужчин, женщин, детей и пожилых людей, – было приказано в течение десяти дней переселиться в гетто. (Другие источники дают несколько иные цифры). Евреям было запрещено покидать его без разрешения, а жителям города не разрешалось входить на территорию гетто и поддерживать контакты с узниками. На заборе были вывешены предупреждения, угрожающие расстрелом за нарушение правил. Некоторым еврейским женщинам, вышедшим замуж за латышей, пришлось пройти стерилизацию, чтобы продолжить жить со своими мужьями за пределами гетто, но со временем их тоже загнали в гетто. Другие смешанные семейные пары при поддержке немцев распались еще до создания гетто, и еврейский супруг разделил судьбу других евреев.
В августе 1942 года было закончено устройство забора из колючей проволоки вокруг гетто и евреи оказались в изоляции. Гетто подчинялось местной штаб-квартире SiPo (Sicherheitspolizei, немецкая полиция безопасности). Начальником гетто был майстер шутцполиции Франц Кершнер. По воспоминаниям выживших узников лиепайского гетто, Кершнер слыл скорее исключением среди тысяч немецких офицеров и относился к евреям относительно гуманно. По утрам у главных ворот гетто, рядом со штабом коменданта, отправлявшимся на работы раздавали бирки с номерами. Каждый заключённый, покидая гетто утром и возвращаясь вечером, должен был иметь бирку. Просматривая полку, где лежали бирки, комендант сразу видел, кто находится внутри и, кто вне гетто.
Гетто охраняли 10-12 латышских полицейских, вооруженных винтовками, четверо из которых патрулировали забор круглосуточно.
За полгода до организации гетто был создан местный еврейский совет старейшин – альтестенрат (в дальнейшем юденрат). Во главе его стояли Соломон Исраэлит, торговец и общественный деятель Лиепаи, и адвокат Менахем Каганский.
Юденрат старался упорядочить жизнь заключённых.
Гетто было перенаселено. Например, в пятикомнатном доме с кухней разместились 22 человека, то есть от 3 до 6 человек в одной комнате. Еврейский комитет старался, чтобы у каждой семьи была хотя бы одна комната, родственников объединяли, а одиноким людям старались выделить отдельные комнаты.
Были созданы специальные правила для поддержания чистоты и порядка, а полиция гетто, состоящая из самих заключенных, контролировала их выполнение. В результате в лиепайском гетто не было случаев безнадзорности, грязи или эпидемий. Юденрат располагался в доме на ул. Бариню 31. Здесь же проживали и его руководители. В гетто был создан маленький Бейт Мидраш, открыты библиотека, небольшая поликлиника и школа. Взрослые как могли старались оградить детей от тех ужасов, что ожидали их за колючей проволокой. В одном из домов находилось потайное радио, что позволяло узнавать новости. Арбитражный суд чести во главе с бывшим поверенным Вольфом, рассматривал разногласия между соседями и нарушения внутреннего порядка гетто. По свидетельствам выживших, все ответственные на своих местах старались максимально облегчить положение узников.
По большей части узники гетто работали на немецкую армию или полицию. Их использовали как ремесленников и неквалифицированных рабочих. Часть работала на складах, где хранились пиломатериалы, одежда и трофеи, на вокзале и в различных мастерских. Женщины трудились на фабриках, на кухнях и на очистке города от завалов после бомбежки. Каждый день рабочие собирались рано утром в определенном месте в гетто, в группы (колонаты) в соответствии с их местом работы. Они шли на работу и с работы организованными рядами в сопровождении еврейского руководителя группы. Этот факт отличал лиепайское гетто от других мест, где немцы требовали, чтобы глава группы был не евреем. Заключенные работали по 16-18 часов, большую часть дня проводя за пределами гетто. Каждый понимал, что в любую минуту за малейшее нарушение его могли расстрелять на месте.
Те, кто работали внутри гетто, были задействованы в мастерских и в других местах, указанных юденратом. Они занимались шитьем, ремонтом обуви, использовались в качестве кузнецов и в небольших мастерских по изготовлению ювелирных изделий. Эти места находились под особым присмотром немцев, которые периодически совершали проверки в гетто. Все что зарабатывалось передавалось немецкой администрации. В мастерских юденрата старались использовать труд пожилых и слабых, чтобы избавить их от тяжелой работы за пределами гетто. Некоторые известные специалисты высокого уровня, были привлечены работать по указу экономического отдела немецкой полиции безопасности. Они получили специальные документы, дающие им послабление ограничений, включая более свободное передвижение за пределы гетто. Они использовали эти привилегии, чтобы помогать другим, и пользовались особым статусом в гетто.
Продовольственные пайки для работающих евреев и их семей, централизованно передавались юденрату. Рацион для узников был вдвое меньше работающего нееврея. Этого было недостаточно, чтобы удовлетворить потребности обычного человека. Узники старались всеми способами находить возможность добыть еду, часто подвергая опасности свое здоровье и жизнь. Еврейским рабочим иногда удавалось со своих мест работы тайно привезти сахар, уголь, которые можно было использовать для себя или выменять. Такого рода деятельность была строго запрещена. Некоторые евреи заплатили своей жизнью, а в отдельных случаях даже жизнями своих семей за это нарушение. По сравнению с другими гетто, контроль при входе в лиепайское гетто был не очень строгим.
В гетто был небольшой огород, которым руководила госпожа София Сакс. Она привлекала детей себе в помощь. Там выращивали картошку, помидоры, огурцы, капусту. Все это помогло предотвратить голод. Тем не менее случаи голодания случались довольно часто.
22 октября 1942 года 160 евреев из Рижского гетто – выходцев из Литвы, Польши, Чехословакии, Австрии и Германии были отправлены в Лиепаю на принудительные работы на сахарном заводе. С ними был и один врач из заключённых.
Их разместили в отдельных зданиях в гетто. Сначала этим узникам запрещалось заходить на основную часть территории, но со временем этот запрет был снят. Прибывшие также получали еженедельные продовольственные пайки За попытку пронести сахар с завода в гетто, несколько человек были пойманы и казнены.
Восемь человек из рижской группы однажды ночью были застрелены по неизвестным причинам. В конце декабря 1942 года, по окончании сезонных работ на сахарном заводе, около ста человек были возвращены в Рижское гетто, 50 узников по приказу немецкого руководства остались в гетто Лиепаи для работы в порту.
В марте 1943 года, оставшиеся в живых из рижской группы узников, были возвращены в рижское гетто.
В сентябре 1943 года лиепайские евреи ещё не знали, что уже 21 июня Гиммлер издал приказ о ликвидации всех гетто на оккупированных территориях, а их обитателей предусматривалось отправить в концентрационные лагеря. Приказ этот не приветствовался гражданской администрацией: доктор Дорффель из гебиткомиссариата заявил СД, что евреи рабочие были абсолютно необходимы для местной экономики и должны быть заменены таким же количество латвийских рабочих. Комендант гетто Франц Кершнер предложил разместить евреев на своих рабочих местах, если здания гетто нужны для других целей. Но эти аргументы не помогли. В августе 1943 года стали ходить слухи, что рижское гетто уже ликвидировано, а его обитатели отправлены в концлагерь Кайзервальд. Известие о ликвидации лиепайского гетто было воспринято его обитателями по-разному. Некоторые евреи предполагали, что они будут убиты и имели на этот случай таблетки веронала. Другие надеялись спаситесь и передавали своё небольшое имущество латышским знакомым, в надежде вернуть его после войны. Но были и такие узники, кто не хотел сдаваться и готовы были сопротивляться уничтожению.
Oдин из заключённых гетто, предложил Исраэлиту не сдаваться, а вступить в борьбу за свою жизнь и жизнь остальных узников. С помощью бывшего русского военнопленного Трофима Торбика они тайно переправили в гетто пистолеты. Прикидываясь простаком, он работал в СД конюхом и регулярно вывозил бочки с отходами с территории гетто. В этих бочках ему и удалось завезти оружие на территорию гетто. Евреи спрятали оружие в полуразрушенном сарае, но воспользоваться им не смогли. Латышский охранник случайно обнаружил этот тайник с оружием, но комендант гетто Кершер сумел предотвратить репрессии, убедив СД, что эти орудия, должно быть, были оставлены войсками Красной Армии, которая размещалась в этом районе во время советской оккупации 1940/41 годов.
Осенью 1943 года юденрат получил уведомление от Кершера о ликвидации гетто. Им также сообщили, что евреям будет разрешено взять с собой лишь те вещи, что они смогут нести. Судя по прошлому опыту, узники не очень доверяли заявлению немцев и были уверены, что следующий этап, это уничтожение всех жителей гетто. В последнюю ночь перед ликвидацией власти перекрыли подачу газа в гетто.
5 октября 1943 года Д.Зивцона, заключенного гетто, вызвали в СД для срочного ремонта телетайпа, который остановился на середине сообщения. После ремонта он был вынужден покинуть комнату, как только аппарат возобновил приём. Давиду удалось уловить фразу «ликвидировать 8 октября…», это подтолкнуло его совершить побег. По другим источникам о предстоящей ликвидации лиепайского гетто Д. Зивцона предупредил шофер СД., балтийский немец, с которым он учился в немецкой гимназии. В тот же день, 6 октября, Давид вместе с женой Хенни (ур. Фридлендер) рещил бежать. К ним присоединилась ещё одна молодая пара Михоэл и Хильда Скутельские. Пока Михоэл занимал охранника разговорами, предлагая золотые кольца, Давид успел проделать лаз в колючей проволоке. Через какое-то время все беглецы встретились дома у Роберта и Йоханны Седолсов на ул.Тиргоню, 14. Несколько дней они провели на чердаке, пока Роберт и Давид заканчивали работы в тайнике, в подвале этого же дома. Позже в подвале у Седолсов оказалось 11 евреев, которым удалось дождаться освобождения.
В пятницу, 8 октября 1943 года, накануне Йом Киппура, в 5 часов утра евреям было приказано собраться во дворе гетто и сдать все свои деньги и ценности, какие еще оставались. Всех выстроили в колонны и погнали по улице Бариню, к подготовленному для них состава из 16 вагонов для скота. Узников загнали в вагоны и в сопровождении полицейских состав двинулся в путь. Никто не знал, куда их отправляют, стали опасаться, что их убьют в пути или в пункте назначения. Паника вспыхнула, когда поезд остановился в два часа ночи в лесу. Всех погнали через лес, по песчаной дороге, вдалеке узники гетто увидели бараки, обнесенные колючей проволокой и освещенные фонарями. Это был Кайзервальд. Утром, 9 октября 1943 года, по прибытии, начался «страшный «отбор». Работоспособные и дети старше 12 лет направлялись в один барак, старики, инвалиды и женщины с детьми – в другой. Люди поняли, что ждёт вторую группу. Несколько женщин оставили своих маленьких детей старшим родственникам и присоединились к группе «годных к работе», но большинство матерей остались со своими детьми, готовые разделить их мрачную судьбу. Их отправили в Рижское гетто. Трудоспособные мужчины и женщины без детей, а также дети старше 12 лет остались в Кайзервальде, для последующего использования заключенных на разных работах.
Среди узников лиепайского гетто был и глава юденрата С.Исраэлит с женой Еттой. Их судьба была такой же, как и у всех вывезенных в Кайзервальд лиепайских евреев. Етта Исраэлит погибла там в ноябре 1943 года, а её муж Соломон в 1944 году в концлагере Штутгоф.
После ликвидации гетто в Риге, менее чем через месяц, все остававшиеся узники были депортированы в лагеря смерти Аушвиц и Штутгоф. Предположительно их число превышало 2000, из которых до мест назначения добралось около 800 человек, остальные погибли при транспортировке.
В Лиепае немцы оставили всё-таки несколько человек из гетто, которые могли им пригодиться. 1 декабря 1943 года немецкий офицер СД велел спрятаться трём мастерам: ювелиру Мише Либауэру и сапожникам Йосефу Мендельштаму и Шмерлу Скутельскому, хотя их жёны и дети были уже депортированы. Узников разместили на чердаке здания СД на пр.Курмаяс, 21. Им было приказано снять свои жёлтые заплатки и не показываться на улицах. Задачей мастеров было изготавливать на Рождество подарки для семей офицеров СД для отправки в Германию. Они делали ювелирные украшения, туфли и сапоги.
Кроме того, в течение десяти дней им пришлось сортировать еврейские вещи, оставшиеся в гетто. Лучшее забирали военные СД, которые часто даже дрались из-за них. Кое-что доставалась Schutzpolizei и латышским охранникам, остатки продавались на чёрном рынке жителям. Вскоре мастера поняли, как только рождественские заказы будут выполнены, их ждёт печальный конец. Трофим Торбик, русский конюх, помог им бежать, и через несколько дней у Седолса в подвале появились ещё трое евреев.
После ликвидации гетто, его территория была превращена в лагерь для военнопленных, который просуществовал до декабря 1944 года. Значительная часть пленных была убита. Оставшихся отправили в лагеря Польши, Германии, Чехословакии. В декабре того же года в бывшем лагере содержали людей, насильно вывезенных из прифронтовых областей России – Псковской, Новгородской, Великолукской.
_________________________________________________________________________
Источники:
- Rebecca Margolis, Edward Anders. The Linkimer Diary: How 11 Jews Survived the Holocaust
- Solomon Feigerson. The Tragic Fate of Liepaja Jews in Survivors Testimonies
- Andrew Ezergailis (ed.), Stockholm Documents, The German Occupation of Latvia 1941–1945 (Riga: Publishers of the Historical Institute of Latvia, 2002)
- George D. Schwab. The Destruction of a Family” in Gertrude Schneider, Muted Voices (New York: Philosophical Library, 1987
- Edward Anders and Juris Dubrovskis. Jews of Liepaja, Latvia 1941–1945. Unpublished database
- www.yadvashem.org